Ко дню рождения А.С. Пушкина

6 июня отмечается день рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. В честь этого события мы представляем вашему вниманию отрывки из лекции «Пушкин и декабристы», прочитанной в Иркутском музее декабристов в 2019 г.

Знакомство Пушкина с будущими декабристами начинается со времен Лицея.

В 1814–1815 годах в Царское Село на свои квартиры из заграничного похода возвращается лейб-гвардии Гусарский полк. Нетрудно представить себе то воодушевление, тот восторг, с которым лицеисты встретили доблестных русских воинов. Гусары вернулись с огромным запасом жизненных впечатлений. Молодые русские дворяне заговорили об отмене крепостного состояния, введении конституции, гражданских свободах. Лицеистов влекло к царскосельской молодежи. Их политические интересы зрели, складывались сознательные, свободолюбивые убеждения. Потянулись нити из Лицея к возникшему движению декабристов. Лучшие друзья Пушкина – Пущин, Дельвиг, Кюхельбекер, Вольховский – вошли в «Священную артель» Никиты Муравьева.

Круг гусарских знакомых Пушкина можно определить, перечитывая его стихи 1816–1818 годов.

Сабуров, ты оклеветал

Мои гусарские затеи,

Как я с Кавериным гулял,

Бранил Россию с Молоствовым,

С моим Чедаевым читал.

Стоявший в Царском Селе лейб-гвардии Гусарский полк явился для лицеистов средоточием либеральных идей, политического вольнодумства.

Осенью 1817 года Пушкина принимают в литературное общество «Арзамас», членами которого являются Н. Тургенев, М. Орлов, Н. Муравьев, активные члены тайного общества. Пушкин был постоянным гостем в квартире Тургеневых. Вот как он характеризует идеолога декабристского движения:

Одну Россию в мире видя,

Преследуя свой идеал,

Хромой Тургенев им внимал

И, плети рабства ненавидя,

Предвидел в сей толпе дворян

Освободителей крестьян.

Влияние Н.И. Тургенева отчетливо сказалось в стихотворении Пушкина «Деревня», а также в оде «Вольность».

Приди, сорви с меня венок,

Разбей изнеженную лиру…

Хочу воспеть Свободу миру,

На тронах поразить порок.

Еще в Лицее Пушкин познакомился с Никитой Муравьевым. «Молодой человек, умный и толковый», – говорил он о Никите. Когда в 1817 году знакомство возобновилось, он уже был одним из организаторов первого тайного общества – Союза спасения. По всей вероятности, Пушкин участвовал в тех заседаниях общества, которые должны были способствовать распространению его влияния. Много лет спустя, работая над X главой «Евгения Онегина», Пушкин рисовал такое заседание:

Витийством резким знамениты,

Сбирались члены сей семьи

У беспокойного Никиты,

У осторожного Ильи.

<...>

Друг Марса, Вакха и Венеры,

Им резко Лунин предлагал

Свои решительные меры

И вдохновенно бормотал.

Читал свои ноэли Пушкин,

Меланхолический Якушкин,

Казалось, молча обнажал

Цареубийственный кинжал.

Названные в строфе М.С. Лунин и И.Д. Якушкин, известные декабристы, также были знакомцами Пушкина. С Луниным он так близко сошелся, что в 1820 году перед отъездом Лунина отрезал у него на память прядь волос.

С Якушкиным Пушкина познакомил П.Я. Чаадаев. Иван Дмитриевич был университетским другом Чаадаева. Они вместе бок о бок прошли войну.

Чаадаев был членом Союза благоденствия. Он учил Пушкина готовиться к великому будущему и уважать в себе человека, видеть свою жизнь «облагороженной высокою целью».

В Кишиневе, во время южной ссылки, Пушкин знакомится с П.И. Пестелем. В дневнике поэта записано: «Утро я провел с Пестелем: умный человек во всем смысле этого слова. <...> Мы с ним вели разговор метафизический, политический, нравственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю...»

Однако наибольшее значение для Пушкина в этот период имело тесное общение с М.Ф. Орловым и В.Ф. Раевским. Пушкин был запросто принят в доме Орлова. Он постоянный гость на обедах у него и столь же постоянный оппонент хозяина в непрерывных политических спорах («С Орловым спорю, мало пью»). Споры не были антагонистическими, но основания для них были. Затрагивали вопросы врожденной свободы человека, народного суверенитета, прав народов. Но больше говорили о России...

Местом частых посещений Пушкина было имение будущего декабриста В.Л. Давыдова Каменка. Он писал Н.И. Гнедичу 4 декабря 1820 года: «Теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время мое протекает между аристократическими беседами и демагогическими спорами. Общество наше <...> разнообразная и веселая смесь умов оригинальных людей, известных в нашей России, любопытных для незнакомого наблюдателя... Много острых слов, много книг». По словам А. Россета, автора воспоминаний о Пушкине, Давыдов, «услышав подробности о смерти Пушкина, плакал».

Бывал Пушкин и в Тульчине, проезжал через Васильков. Знакомство и общение его с кн. С.Г. Волконским началось в доме И.Я. Бухарина, киевского губернатора. Позже, осенью 1824 года, в письме Пушкину в Михайловское Волконский писал: «<...> имев опыт Вашей ко мне дружбы и уверен будучи, что всякое доброе о мне известие будет Вам приятным, уведомляю Вас о помолвке моей с Марией Николаевною Раевскою – не буду Вам говорить о моем счастии, будущая моя жена Вам известна».

Насколько погружен был Пушкин в поток развертывавшихся вокруг него событий, свидетельствуют два эпизода.

В ноябре 1820 года в Кишинев приехал И.Д. Якушкин. Вместе с М.Ф. Орловым они приехали в Каменку. Тут же находился Пушкин. «Все вечера мы проводили у Василия Львовича, и вечерние беседы наши для всех нас были занимательны. Раевский (имеется в виду А.Н. Раевский, старший сын генерала. – ИМД), не принадлежа сам к Тайному обществу, но подозревая его существование, смотрел с напряженным любопытством на все происходящее вокруг него. В последний вечер Орлов, В.Л. Давыдов, Охотников и я сговорились так действовать, чтобы сбить с толку Раевского насчет того, принадлежим ли мы к Тайному обществу или нет. <...> Орлов предложил вопрос, насколько было бы полезно учреждение Тайного общества в России. Сам он высказал все, что можно было сказать за и против Тайного общества. В.Л. Давыдов и Охотников были согласны с мнением Орлова; Пушкин с жаром доказывал всю пользу, которую могло бы принести Тайное общество России, – вспоминал Якушкин. В конце обсуждения все было обращено в шутку. Пушкин «встал, раскрасневшись, и сказал со слезой на глазах: "Я никогда не был так несчастлив, как теперь; я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка". В эту минуту он был точно прекрасен».

Другой эпизод связан с арестом майора В.Ф. Раевского. Пушкин случайно услышал разговор между генералами Сабанеевым и Инзовым, в котором первый требовал ареста Раевского, и предупредил декабриста об опасности. Раевский успел сжечь «все, что нашел лишним». Тем не менее после его ареста в руки правительства попал ряд важных бумаг. Без предупреждения Пушкина последствия обыска у него были бы для тайного общества катастрофическими.

Эпизоды эти ясно рисуют и близость Пушкина к заговорщикам, и его включенность в их жизнь, и его порывы связать свою судьбу с «высокой целью», и известную настороженность с их стороны. Почему декабристы при тесной близости с Пушкиным и явном его стремлении войти в число заговорщиков не предложили ему вступить в тайное общество? Определенную роль играла двойная предосторожность: с одной стороны, нежелание подвергать талант поэта опасности, с другой – понимание того, что ссыльный Пушкин, объект усиленного внимания правительства и несдержанный по характеру и темпераменту, может привлечь к обществу нежелательное внимание властей.

По мнению академика Ю.М. Лотмана, существовала еще одна причина, может быть, главная: пугало разнообразие личности поэта. Суровые политические наставники Пушкина чувствовали, что не могут управлять его поведением, что от него можно ожидать неожиданного...